БОБ ГЕЛДОФ

"ЧТО ЭТО ЗНАЧИТ ?" (автобиография) (с) 1986.

ГЛАВА XII

Часть Пятая

"ПРЕОДОЛЕВАЯ БОЛОТО."

"Я не могу быть на плаву, не болтая руками и ногами. "Я знал об этом, ведь с Паолой (жена Боба Гелдофа) я практиковался в плавательном бассейне в Патни. Тогда, во время нашего отпуска на Барбадосе, я научился плавать. Вода оказалась достаточ­но тёплой, чтобы соблазнить меня зайти в неё, и теперь я могу плавать, но только на спине и постоянно двигаясь. После первого раза я отказался от дальнейших попыток научиться плавать. Ведь я пытался научиться в окружении маленьких детей, которые ныряли в воду и кричали: "Почему не ныряешь, Боб, не умеешь плавать? Ведь это так просто. Смотри." Они мелькали вокруг меня как маленькие рыбы. Моё хладнокровие разбилось вдребезги и я навсегда потерял надежду стать новым Джонни Веёсмаллером.

Реквизиторы, придумавшие закрепить на дне бассейна прозрачный цилиндр, сделали так, чтобы я оставался лежать на поверхности воды. Проблема заключалась в том, что за время съёмок пластик довольно глубоко врезался в мою спину.

Кто-то предложил: "Почему бы нам не достать пластиковую форму тела супермена?". И мы отправились все вместе в отдел реквизитов искать прозрачную подставку, в которой Супермен при выполнении полётов лежал, пока вселенная проектировалась с разными углами на экран, расположенный позади него. Но она мне не подошла, ведь я был настолько тонок и костляв, что постоянно ёрзал по дну этой скорлупы, которую отливали точно под мускулистую фигуру Кристофера Рива.

"Почему бы нам не попробовать Супергёл?", предложил какой-то весельчак. К моему большому унижению, она подошла, как та туфелька Золушке. Итак, пять дней я позировал в заднице Супергёл, в ледяной воде плавательного бассейна, в то время, как вёдра крови выливали на меня.

Конечно же это была не настоящая кровь, но выглядело всё довольно мрачно. У меня боязнь крови. Я не выношу её вида, не выношу даже в бутылках, где она выглядет отвратительно густой. Стук моего собственного сердца ужасает меня; когда я прижимаюсь ухом к подушке и слышу, как кровь пузырится и течёт по моим венам, то во мне возникает чувство омерзения. Я снова вспоминаю ту капающую печень на железнодорожных рельсах. (В школьные годы на глазах у Гелдофа поезд раздавил 25-летнего парня. Всё, что запомнил Боб - как студень дрожащую печень - всё, что осталось лежать на рельсах от того парня. Глава 3.)

Одним днём снималась сцена, где я сижу в полном отчаянии в номере отеля и смотрю телевизор, смотрю, но не вижу, погрузившись в себя. В этом же номере отеля находится группи, она болтает, но я не слышу её, и не признаю её существования. Я не знаю,или же Алан Паркер затравил её, или же она сделала это инстинктивно,но когда подкатилась камера, она встала на колени возле меня, погладила мою руку с изысканной нежностью."У тебя всё в порядке?",спросила она совсем другим голосом, не таким, каким она репетировала до этого момента. Голос дошёл до меня, как рука доходит до человека в напряжённой атмосфере тёмной комнаты. Две большие жгучие слезы скатились по моей щеке, ведь где-то глубоко во мне ещё сильна та кошмарная ночь в той норе, что на Тафнел Парк.(Имеется в виду период в жизни Гелдофа, когда всё пошло наперекосяк и в результате: нервный срыв, паранойя, наркотики и попытка самоубийства.) Всего лишь простой жест, обычные слова. Они оставили эти кадры в фильме. Я не дрожал и не рыдал или что-то в этом роде, но всё, что я прятал где-то глубоко в подсознании, было показано. Это выглядело немного сознательным принуждением вернуться в ту область сознания, где остались все те годы, проведённые с наркотиками. Паркер понял это.Он мягко сказал: "Ладно! Давайте прервёмся на ланч. "Когда рядом столько людей и ты получаешь такой вопрос, какой мне задала девушка... Я просто попал в эту яму глубокого отчаяния.

Posted: 09 January 2006

(Bob Close)