НИК МЭЙСОН

INSIDE OUT - НАИЗНАНКУ (с) 2004

ГЛАВА ПЕРВАЯ

"Дни Poly"

Pink Floyd: сугубо личная биография

После краткого флирта со скиффл, Рик уступил традиционному джазовому влиянию, играя на тромбоне, саксофоне и фортепьяно. Извините, но скажу, что он также признался в использовании шляпы - котелка в качестве сурдины для тромбона. Он ходил посмотреть на Humphrey Lyttelton и Kenny Ball в Eel Pie Island, и Cyril Davies, одного из отцов британского R&B, в Железнодорожную Таверну (Railway Tavern) в Harrow. Он также, автостопом или на велосипеде, ездил в Brighton на уикэнды прежде, чем моды стали путешествовать туда на скутерах и перенял стиль одежды рэйверов (бесцветная рубашка, жилет и, по случаю, шляпа - котелок). Перед прибытием в Поли у него недолго была урочная работа ассистентом доставки фирмы Кодак, где профессиональный опыт основывался на наблюдении за уходящими украдкой в полдень водителями, чтобы сыграть в гольф до возвращения на склад в восемь часов вечером, чтобы отметить время ухода с работы и потребовать оплаты сверхурочного времени.

Мои впечатления от Рика в колледже - какой-то тихоня, сосредоточенный на самом себе, с кругом друзей за пределами Поли. Jon Corpe вспоминает, что 'Рик был обладателем мужественной симпатичной внешности, с длинными, сочными ресницами, которые заставляли девочек любопытствовать им.'

В наш первый студенческий год, Рик, Роджер и я: все мы оказались в группе, созданной Clive Metcalf, другим студентом Поли, который играл в дуэте с Keith Noble, одним из наших одноклассников. Я уверен, что Clive был главным фактором мотивации группы: он фактически мог немного играть на гитаре и очевидно тратил много часов на изучение песен. Остальные все были приняты на работу в самом случайном 'Да, я имею обыкновение играть скорее немного, чем горячо амбициозно. Эта первая группа Поли - Сигма 6 - состояла из Клайва, Кита Нобла, Роджера, меня и Рика, с сестрой Кита Шейлой, иногда выручающей на вокалах. Положение Рика было почти незначительным, так как он не имел никакой электрической клавиатуры. Он играл, когда на сцене паба было фортепьяно, но без какого-либо увеличения можно сказать, что было маловероятным ему быть услышанным за грохотом барабанов и Vox AC30s. Если бы не было никакого фортепьяно, он стал бы грозиться взять свой тромбон.

Подруга Рика, а позднее жена, Джульетта обычно выступала приглашенной певицей с репертуаром из разных блюзовых пьес, включая 'Summertime' и 'Careless Love', которые она пела особенно хорошо. Джульетта, изучавшая современные языки в Поли, уехала в университет в Brighton в конце нашего первого года учёбы, в то же самое время, когда Рик отправился продолжать учёбу в Лондонский Музыкальный Колледж. Однако, к тому времени мы достаточно сошлись в музыкальном плане, чтобы продолжить нашу дружбу.

Я думаю, группа стабилизировалась скорее вокруг худших, а не лучших исполнителей. Недолго у нас был один по настоящему способный гитарист (я знаю, что он был хорош, потому что имел хороший инструмент и надлежащий усилитель Vox), но после нескольких репетиций он пошел дальше. На моей памяти - то, что мы никогда не пробовали упорядочить состав: если внезапно появлялись два гитариста, то это просто расширяло репертуар, поскольку несомненно один из них обязательно знал бы песню, которую мы ещё не разучивали. В этот момент Роджер был назначен ритм-гитаристом. Его только позднее понизили до баса, когда отказ потратить дополнительные деньги на электрическую гитару, вместе с приходом Сида Барретта, вынудил его занять более скромное положение. Как он позже заметил, 'слава Богу я не был отодвинут к барабанной установке'. Я должен согласиться с тем чувством. Если бы Роджер стал барабанить, я предполагаю, что закончил бы как роуди...

Подобно большинству новоявленных групп, практически все время тратилось на разговоры, планирование и придумывание имени, нежели на репетиции. Концертов было очень мало и с большими перерывами. До 1965 года ни один из концертов, которые мы сделали, не был строго коммерческим в том смысле, что они были организованы нами или сокурсниками для частных, а не общественных вечеринок. Вечеринки по случаю дня рождения, конец семестров и студенческие танцевальные вечера были нормой. Мы репетировали в кафе-кондитерской, которое находилось в подвале Поли, и наряду с песнями, подходящими для студенческих вечеринок, типа, 'я - Ползущая Королевская Змея' ( 'I'm A Crawling King Snake' ) и номерами Searchers, мы также работали над песнями, написанными одним из друзей Клайва Меткалфа, то же студентом по имени Ken Chapman. Кен стал нашим менеджером и поэтом - песенником. У него были напечатанные визитки с предложением наших услуг для вечеринок и главный двигатель рекламы для нашего - к счастью недолгого - выхода в свет, в виде Architectural Abdabs, был направлен на довольно скромную нашу фотографию и статью в студенческой газете, в которой мы выражали нашу верность скорее R&B, чем року. К сожалению, лирика Кена для нас уж очень была приближена к новобалладной стороне со стихами типа, 'Видели ли вы утреннюю розу? (''Have you seen a morning rose?') (произведение на мелодию "К Элизе" ('Fur Elise') Л. ван Бетховена') и 'Белые пятна Мышления' 'Mind the gap'. Зато он добился возможности продемонстрировать нас хорошо - известному издателю, Gerry Bron, которого привели прослушать группу и песни. Мы мужественно репетировали для этой возможности, но без особого успеха. Песни Gerry понравились больше, чем группа (всё так, по крайней мере это - то, что сказал нам Кен), но даже не песни сделали нас.

К началу нашего второго студенческого года в сентябре 1963 года, Клайв и Кейт решили выйти из группы и выступить самостоятельно, как дуэт, и таким образом следующая версия группы начала объединяться вокруг дома, принадлежащего Майку Леонарду. Майк, тогда, в свои зрелые тридцать, был частично занятым репетитором в Поли, который, в дополнение к своей любви к архитектуре, был очарован этническими ударными и взаимодействием между ритмом, движением и светом, от которого он приходил в восторг во время своих лекций. В сентябре 1963 года, также преподающий к этому времени в Hornsey College of Art, Майк приобретает дом в Северном Лондоне, чтобы сдавать его в аренду.

39 Stanhope Gardens в Highgate - одно из тех удобных эдвардианских зданий с просторными комнатами и высокими потолками. Майк был в процессе преобразования этого дома в квартиру на первом этаже с его собственным скорее весьма экзотическим помещением и чертежным бюро на втором. Он открыл существенную часть крыши и создал большое место, идеально подходящее под репетициионную, но к счастью для него, лестница была уж слишком крута, и мы редко имели энергию тащить все оборудование наверх.

Время от времени Майку также была нужна некоторая помощь в его офисе, где его работа по добавлению туалетов в школы для London County Council позволяла ему финансировать проект и строительство световых машин, которые он конструировал дома. Это выглядело идеальным соглашением, поэтому Роджер и я переехали туда и стали помогать. В последующие три года Рик, Сид и разные другие знакомые - все в разное время пожили там; настроение офиса было заснято в раннем документальном фильме Tomorrow's World для телевидения Би-би-си, в котором показывается одна из первых световых машин Майка в действии, в то время как мы репетируем на первом этаже.

Майк владел двумя котами по имени Tunji и McGhee, - один Бирманский, другой Сиамский, с которыми и он и Роджер были особенно нежны. В результате Роджер потом много лет продолжал взаимоотношение с котами. Я думаю, что он нашел их надменную агрессию комфортной. Стены в доме были закрыты мешковиной и после волочения копченой рыбы по ткани Майк старым автомобильным гудком сигнализировал время приема пищи котам. Коты должны были пробежать на короткую дистанцию от вселяющего страх соседства, прыгая через почтовый ящик, а затем начиная сумасшедшее путешествие по стенам и вдоль подоконников, пока не найдут копченую рыбу, иногда прибитую к потолку чертежного бюро.

Stanhope Gardens разнообразили нашу музыкальную активность. У нас было своё собственное постоянное репетициионное оборудование, благодаря снисходительному землевладельцу: кстати, некоторое время мы использовали имя "Жильцы Леонарда" (Leonard's Lodgers). Репетиции проходили в передней, где каждый раз устанавливалось все оборудование. К сожалению, почти без сомнения в такой обстановке любое обучение и сон стали весьма проблематичными с тех пор, как передняя эта стала ещё и спальней для меня и Роджера. Соседи естественно жаловались, однако нависшее над нами судебное предписание не шуметь никогда не материализовалось, но, на всякий случай, мы случайно облегчили их страдания арендой зала для репетиции в соседней Железнодорожной Таверне (Railway Tavern) на Archway Road.

От Майка никогда не было никаких жалоб. Фактически, он стал активным участником. Он был одарённым пианистом, и мы убедили его купить электроорган Farfisa Duo и стать нашим клавишником на некоторое время. Майк все еще имеет Фарфиза. Другим большим бонусом стало то, что Майк допустил нас к экспериментам со светом и звуком, которые продолжались в Колледже Хорнси (Hornsey College). Роджер, в частности провел много часов, работая там со световыми машинами, и де-факто стал ассистентом Майка.

Так что, в течение нашего второго года в колледже, мы жили в Stanhope Gardens, репетируя и играя случайный концерт, и одновременно продолжали перерывами наши занятия. Следующим действительно существенным сдвигом в наших удачах стало прибытие в сентябре 1964 года Боба Клуза. Боб, ещё один выпускник Кембриджширской Средней школы для Мальчиков (Cambridgeshire High School for Boys), приехал в Лондон с Сидом Барреттом, и зарегистрировался в архитектурной школе на два курса младше нашего. Боб смог переехать прямо в Stanhope Gardens, так как я съехал с квартиры на лето и уехал домой в Hampstead. Было само собой очевидно, что если я должен был остаться в Поли, что казалось в то время хорошей идеей, то значит работать мне - немного больше, и занятия в Stanhope Gardens стали невозможны.

Репутация Боба как гитариста была хорошо известна и весьма заслужена. Поход с ним в гитарный магазин всегда был наслаждением, поскольку даже надменные продавцы были впечатлены его джазовыми аккордами Микки Бейкра и манерой игры "а-ля банджо", хотя с нашей точки зрения он к сожалению одобрял более консервативные полуакустические гитары Фендеру Стратокастеру. С Бобом мы чувствовали себя в музыкальном плане более уверенными, но со времён, когда Keith Noble и Clive Metcalf бросили и Поли, и группу, мы отчаянно нуждались в вокалисте. Кембриджская связь сработала снова, и Боб снабдил нас Chris Dennis. Он был немного старше нас, и был частью некоторых из лучших групп на Кембриджской музыкальной сцене. Крис был зубным ассистентом RAF, расположенным в Northolt. У него не было автомобиля (вообще-то я был водителем - все еще водя 'Дружелюбного' Остина), но зато у него была система Vox PA, состоящая из двух колонок и отдельного усилителя с индивидуальными каналами для микрофонов. Когда требовалось, мы также могли подсоединить к Vox PA гитары. Со всем этим оборудованием Крису, конечно, автоматически гарантировалось положение вокалиста.

Будучи лицом группы - теперь уже с названием Tea Set - Крис своей губной гармошкой неудачно изображал усы Гитлера, при этом приговоривая - 'Пардон за это, ребята', он объявлял каждый наш номер ('с чрезвычайным апломбом', как выразился Боб Клуз) словами 'Посмотрим В Отверстие от Выпавшего Сучка В Деревянной Ноге Бабули' ('Looking Through The Knotholes In Granny's Wooden Leg'). Если бы Крис остался с группой, я подозреваю, что эта практика, возможно, доказала бы нашу приверженность, когда Флойд стал, я ведь надежно информирован, любимцами лондонской интеллигенции андеграунда.

Вскоре мы разошлись с Крис, тогда как раз Syd Barrett регулярно начал играть с нами. Роджер знал Сида по Кембриджу - мать Роджера учила Сида в младших классах - и мы планировали ввести его в группу даже до того, как он прибыл в Лондон, чтобы обучаться в Camberwell College of Art. В случае с Сидом это была уже не вербовка, а именно присоединение к нам. Боб Клуз очень хорошо вспоминает этот момент : 'я помню репетицию, которая запечатала судьбу Крис Денниса. Она проходила на чердаке в Stanhope Gardens. Крис, Роджер, Ник и я работали по нескольким текущим R&B хитам. Сид, прибыв поздее, спокойно наблюдал сверху лестницы. По окончании репетиции он сказал, "Да, это звучало великолепно, но я не вижу, что я должен делать в группе".

' Хотя Сид не был уверен, где бы он мог подойти нам, он правильно почувствовал, что он должен присоединиться. В результате дни Крис Денниса и его звукоусилительной PA системы были сочтены. Так как Боб был ответственен за то, что принял на работу Криса, Роджер решил, что он соответственно должен отвечать и за процедуру увольнения, которую Боб предпринял с телефона - автомата на станции метро Tottenham Court Road. Когда это произошло, Крис по любому остался за бортом. И таким образом, отчасти по недосмотру, Сид стал лицом группы.

Posted:09 February 2006

(Bob Close)